внимательно прочитайте сказку, она заставляет задуматься...

ПОЙМАЙЧИК АГАО С ПЛАНЕТЫ ЛЮДЧЕЙ

НА ДАЛЁКОЙ- далёкой планете живут очень похожие на нас существа. И язык их, и обычаи только чуть-чуть отличаются от наших. Они называют себя не люди, а людчи. "Ребёнок" у них называется "любёнок", "мальчик" — "поймайчик" и так далее.

И вот жил на этой планете поймайчик Агао. Был он совсем как все, и только в одном отличался. Дело в том, что у каждого любёнка было семь родителей. Их звали породитель, наградитель, погрозитель, оградитель, рачитель, врачитель и переродитель. А у Агао было только шесть родителей. Переродителя у него почему-то не было.

У каждого родителя было, конечно, своё дело. Переродитель отвечал за то, чтобы любёнок рос и изменялся. А вот Агао никогда не изменялся. Он всегда оставался одним и тем же. Ему было скучно и он мечтал, что когда-нибудь — когда-нибудь! — он найдет своего переродителя.

Однажды он сказал: "Хватит! Я как не людча. Пойду искать своего переродителя".

Его шестеро родителей уговаривали Агао остаться, но он не послушался. Тогда они устроили ему прощальный пир. Накрыли огромный стол. Каждый родитель принёс с собой подарков, чтобы дать своему любёнку в дорогу. Породитель дал ему сухого молока и бульонных кубиков. Огра­дитель принес мешок, в котором были упакованы шуба, шапка, сапоги, перчатки, тёмные очки и ещё килограмм 20 всяких ненужных вещей. Погрозитель вручил ему боксёрские перчатки и деревянную дубинку. Рачитель — блокнот и ерундаш, чтобы записывать, сколько чего есть, сколько истра­чено и сколько ещё осталось. Врачитель — зелёнку - веселёнку и прочие оздоровители. И только наградитель пришёл на этот вечер с пустыми руками. Агао в начале вечера был такой радостный, а потом решил обидеться на наградителя — ведь тот всегда дарил больше всех, а тут... Но после стола наградитель подошёл к нему сам и сказал:

— Я долго думал, что лучше дать тебе в дорогу. Еду ты съешь, вещи сломаются и растеряются. Я решил дать тебе самое лучшее из того, что дал мне когда-то мой родитель - наградитель. Освободи, пожалуйста, немного места на дне своего сердца. — Это трудно сделать, — сказал Агао.

- Хорошо, давай я тебе помогу. Там нет случайно такого чувства, что ты плохой? Агао подумал и сказал есть. Оградитель говорил, что я везде лезу, рачи­тель говорил, что я всё теряю, а погрозитель повторял, что я расту плохим.

— Вот-вот. Знаешь, давай вытащим оттуда то, что ты плохой. Это неправда. Теперь там есть место?

— Да... Порядочно!

— Положи туда и накрепко запомни вот что: ты — хороший. В самую глубину сердца. Туда, где рождаются мысли.

— Я — хороший?

— Да, ты — хороший.

Потом ещё были проводы, танцы, песни, потом все легли спать, а наутро Агао взвалил себе на плечи мешок (хотя шубу и шапку он всё же оставил) и отправился в дорогу.

Путь его лежал через пустыню. Идти было трудно. К вечеру первого дня он остановился, разжег костер, а наутро взял в дорогу только половину вещей. Ещё через день на его плечах болтался только маленький рюкзачок, а сапоги, темные очки, боксерские перчатки и прочие подарки остались ждать других хозяев.

В это день Агао встретил караван верблюдчей. По­гонщик согласился взять его с собой. К вечеру они устрои­ли привал. Только тут, у костра, погонщик стал расспраши­вать Агао.

— Так ты, значит, переродителя ищешь? Трудное это дело. Знаешь?

— Знаю.

— Обычно это не получается. А у тебя — почему получится?

Агао стал думать; он зашёл в самую глубину Сердца и вдруг набрел на ответ.

— Я — хороший.

— Ага, — сказал погонщик, — это меняет дело. Тогда давай говорить серьёзно. Я — маг и волшебник. Смотри!

И погонщик щелкнул пальцами, и костер из жёлтого стал, синим, потом чёрным, потом зелёным, голубым, фиолетовым... Потом он занялся верблюдчами и превратил их в слонов, жаворонков, драконов, мышей — а потом обратно в верблюдчей. Агао затаил дыхание.

— Я и тебя смогу научить волшебству. И тогда ты сможешь найти своего переродителя. Хочешь?

— Да. Да, да. Знаете, я всегда хотел стать волшебни­ком!

И волшебник взял его в свои ученики. Караван пришёл к сказочному дворцу. Пока погон­щик разводил верблюдчей по стойлам, Агао решил обойти дворец кругом. Но с другой стороны дворец оказался про­стой бревенчатой хижиной с соломенной крышей. Агао побежал обратно — спереди дворец, — назад: сзади — хи­жина! Его так это изумило, что он бегал вокруг, пока не запыхался. Тут его позвал погонщик.

— Итак, я буду давать тебе задания, а ты будешь их выполнять. Но смотри: надо делать всё точно.

— В первый день — а может быть, в первый месяц, как справишься, — ты будешь учиться смелости. Ты найдешь свою смелость.

И с утра следующего дня Агао стал тренировать свою смелость. Он взлетал на воздушном шаре и прыгал оттуда с одеялом вместо паруса. Он катался по бурному морю на доске. Без воды он уходил на целый день в пустыню. Он охотился на тигров с одним копьем. И через месяц учитель сказал:

— Хорошо. Ты действительно стал смелым. А теперь ты будешь учиться трусости.

И целый месяц Агао ходил ночами смотреть на страш­ные пляски драконов посреди пустыни — драконов, которых никто не мог победить, и где смелость была не нужна. Он спускался в глубины моря и смотрел на животных, никогда не видевших света. Волшебник показывал ему целые де­ревни и города, погибающие от таинственных болезней, где смелость была ни к чему. Через месяц он сказал:

— Теперь ты, наверное, понимаешь, что смелость не везде годится, и есть вещи, которые сильнее тебя.

— Да, я понимаю.

— Тогда подумай, как можно быть и смелым, и тру­сливым одновременно.

Через три дня Агао пришёл к нему и сказал:

— Я думаю, я понимаю.

Волшебник посмотрел в его глаза и сказал:

— Мне тоже так кажется.

После нескольких дней отдыха он дал Агао новое задание:

— Теперь ты будешь учиться быть весёлым. Несколько недель Агао провёл на ярмарках, празд­никах смеха, в цирках, где выступали лучшие клоуны и ско­морохи. Каждый день он выдумывал по семьдесят шуток и пятьдесят пять анекдотов. Это было совершенно потря­сающее время. Но однажды волшебник сказал:

— Хватит. Теперь учись грусти.

И Агао принялся ходить по пустым лесам (тогда уже началась осень), по берегу холодного моря, по пустыне и думал, думал о всяких печальных вещах: о том, как настает осень, как скучают о нём его родители, как сам он о них скучает, о том, что такое печаль и грусть.

Когда через пять недель он пришёл рассказать, что он понял, волшебник сразу же сказал:

— А теперь — спокойствие.

И они стали ходить вместе на весёлые ярмарки и сохранять спокойствие там, и в самые печальные места — чтобы и там быть спокойными. Уже через три недели учитель сказал: "Пожалуй, хватит".

"Твое новое задание, — сказал он ему через несколь­ко дней, — будет потруднее. Ты пойдешь в небесный дом и узнаешь, людчи умирают или нет".

Агао пошёл в небесный дом. Отворив огромную дверь, которая одновременное была безмерно тяжелой и воздушно-лёгкой, он попал на первый этаж, где жило Со­лнце.

— Скажите, — спросил Агао, — людчи умирают или нет!

— Нет, — сказало Солнце, — людчи не умирают. Они исчезают, как я это делаю каждый вечер, а потом появляют­ся, как я это делаю каждое утро.

— Спасибо, — сказал Агао. Он попрощался и поднял­ся на второй этаж. Там весёлой гурьбою жили звёзды.

— Да, — сказали звёзды, — людчи умирают. Как, звез­да: если она упадёт или погаснет, она уже никогда не засия­ет снова.

— Спасибо, — сказал Агао и поднялся на третий этаж, где жила луна.

— Нет, — сказала луна, — людчи не умирают. Они становятся старше, уменьшаются, дряхлеют, как я, а потом

исчезают, и через день возрождаются маленькими — как я — и потом растут, растут...

— Я понял, — сказал Агао и поднялся ещё выше. На четвертом этаже его ждала роза.

— Людчи умирают, — прошелестела роза. — Когда они умирают, они плохо пахнут. От плохого запаха гибнет всё! Людчи не могут возвращаться из царства смерти.

Тогда Агао медленно спустился и вышел из небесно­го дома. Когда он вернулся к волшебнику, тот спросил его:

— Ну, что ты понял?

— Те людчи, которые как звёзды и роза — они уми­рают. А те, которые как Солнце и луна — нет.

— Правильно, — сказал волшебник. — Твоим следую­щим заданием будет вот что: тебе нужно спуститься в пе­щеры подземного царства и узнать, где прячется иголка твоей жизни

И вот Агао спустился в подземное царство. Он зашёл в первую пещеру. Как тесно было в ней, как странно было в ней! па Агао сразу оказались одетыми какое-то огромное количество очень толстых и тяжёлых вещей. Они были не­много похожи на те, которые дал ему с собой оградитель, но ещё толще и тяжелее. В ушах у него оказалась вата, сквозь которую он почти ничего не слышал. В глазах за­мелькали какие-то блики, хотя на глазах были тяжёлые очки с темными стеклами. Сверху давило так, будто болела голо­ва. Сама голова была замотана в длинные пушистые шар­фы. Агао прошёлся по пещере; там был полумрак. Потом он вышел и отряхнулся: ф-фух!

Во второй пещере было так свежо, немного холод­но... Вдруг Агао обнаружил, что стоит в ней почти голый. Ветер, то прохладный, то горячий, дул со всех сторон, и Агао стоял на ветру, такой открытый; потом он двинулся и прошёл дальше по пещере. По ней хотелось идти дальше и дальше... но вокруг валялись битые стёкла, а сверху было как-то слишком ярко, а снизу как-то очень темно... Он был слишком беззащитен там; и он вышел из второй пещеры.

Он зашёл в третью пещеру и замер. В третьей пеще­ре был полумрак. Там был полумрак, и в нём медленно-медленно двигались какие-то людчи и какие-то животные. Они ничего не говорили друг другу и поворачивались толь­ко очень-очень медленно... Хотелось бежать, хотя было непонятно куда, невозможно было двинуть ни рукою, ни ногою... как в вязком масле, всё можно было делать толь­ко так медленно... Даже изменить направление взгляда...

С огромным трудом Агао выбрался и из этой пещеры.

Выйдя, он стал думать, в какой же из этих пещер может находиться его иголка жизни, где он хочет, чтобы она была. Потом он вернулся к волшебнику и сказал: "Вторая".

— Вот твое последнее задание, — сказал волшебник. — Оно тоже трудное. Видишь ли, твоего родителя - переро­дителя просто нет. Ты не можешь его найти. Ты можешь его только создать. Сейчас я дам тебе много разных фото­графий...

И он принес Агао целый мешок фотографий, на кото­рых были изображены разные людчи.

— На одной из этих фотографий изображен тот, кто может быть твоим переродителем. Ты должен найти эту фотографию.

И вот Агао заперся в комнате, разложил фотографии на полу и стал смотреть на них, смотреть... Удивительно, что там не было ни одного людчи, которого бы он не знал. Там были его родители, его друзья, его учителя в школе, роди­тели его друзей во дворе... Там была даже фотография его самого. И вот он смотрел на эти карточки, изучал их и гадал: кто же может быть его переродителем?

Так он думал один день, два, три дня... Ну, как он мог отгадать? Конечно, это не могли быть его друзья, и никто из его родителей тоже не мог стать переродителем. Он ду­мал, думал, и никак не мог ни до чего додуматься.

На седьмой день к нему в комнату заглянул волшеб­ник. "Ну, как, — спросил он, — ты смог выбрать одну фото­графию?"

Агао поднял голову. У него был такой взгляд, как будто он не узнал волшебника. Не сразу он ответил:

— Я нашёл только одну.

— Покажи мне.

И Агао протянул ему фотографию. А волшебник вос­кликнул:

— Да! Это он!

И вдруг Агао оказался в пустыне возле гаснущего костра, там, где он встретил погонщика верблюдов. Он был один. У него не было того

рюкзачка, но в руках он сжимал фотографию. Это была та самая фотография, которую он выбрал из всех. И на этой фотографии был изображён поймайчик Агао.